Ирбис проснулся.

Точнее он сделал попытку проснуться. Но видимо сказалась усталость последних дней, то ли какие-то треволнения, которые Ирбис и припомнить с спросонья не смог не позволили ему полностью прийти в этот мир после сна. Он сделал еще одну попытку. Тяжелые шторы сомкнутых век понемногу раскрывались, впуская в мозг крупицы информации об окружающем мире. Однако мозг никак не хотел покидать уютный мир покоя и сновидений и отпускать своего хозяина в явь. В итоге Ирбис на несколько мгновений застыл между явью и навью. Он приподнял голову и попытался отыскать часы, в слабой надежде удостовериться, что можно еще немного можно поспать. Ну почему по утрам так тяжело вставать?!

Часов на привычном месте не оказалось, что привело Ирбиса в некоторое замешательство. В то же время в полное замешательство ему не позволило прийти то состояние, в котором он находился сейчас. Он откинулся обратно на подушку и закрыл глаза, пытаясь привести, начинающиеся копошиться мысли в порядок. Что же явилось причиной, столь тяжкого пробуждения думал он. Простуда? Не похоже. Похмелье? Давно не пил. Может быть, от тех треволнений на работе, которые он переживал последние год-полтора, он вчера никак не мог уснуть и выпил «сонных» таблеток чуть больше обычного? Ага, точно! Мозг зацепился за эту ниточку. Хотя сам Ирбис и сомневался в этом решении, но мозг попытался развить эту мысли сполна. Но тут же другое полушарие, отвечающее за логическое мышление, включилось в работу и зажгло неоновую вывеску точно над головой Ирбиса, чтобы человек мог видеть её во всей красе: «У тебя нет работы!!!» Вот ведь незадача.

От этой мысли сознание немного прояснилось. И почему-то сразу с ужасающей отчетливостью налетели мыслеобразы о последних событиях, когда Ирбису пришлось уволиться с казавшейся тогда  идеальной работы. На душе становилось все гадостнее. Он принял твердое решение, до того, как он эти мысли все не уничтожит, глаза открывать не будет. Иначе при полном пробуждении будет совсем тошно, и как говориться он «встанет с левой ноги», что с ним не случалось достаточно давно. А повторять прошлый опыт ему совсем не хотелось.

Но вот ведь упрямая вещь воспоминания! Они и только они правят миром и нами! Сколь бы сложно не было вспомнить какую-нибудь важную вещь, в важный момент, она никак не хотела вспоминаться. Но стоило в самый неподходящий момент дать микрокоманду мозгу и на тебе – совершенно не нужные, паразитные воспоминания ушатом ледяной воды выливаются на тебя сию же секунду!

Мгновенно вспомнились несколько последних недель. Как ему пришлось уволиться с поста ведущего инженера одного из институтов, курируемого, по-моему, правительством, где он руководил немногочисленным, но все же отделом. Вспомнилась та грязь и раздражение последних дней на работе, та бесконечная суета, которая царила последнее время, начиная с Нового года. Бесполезная беготня, серая рутина, которая как старое болото медленно, но очень верно затягивает в свои странные, вековечные недра. Отчетливо вспомнились и лица ближайших коллег и соратников. С теми с кем начинали вместе уже давно и новичков, недавно прибывших и еще не успевших освоиться. Немного странно, но при воспоминании о своих сослуживцах Ирбису стало чуть лучше не душе. Не так противно и мерзко.

«Так уже лучше», подумал он, так как уровень гадостности на душе начал снижаться, то скоро воспоминания и вовсе растают как неприятный сон. Надо только немного подождать и расслабиться. Так оно и вышло.

Понемногу его сознанием стала овладевать мысль о том, куда же делить его часы.

Часы, которые он купил уже давным-давно. Электронные часы с огромными светящимися красными цифрами, служившие ему безотказно вот уже много лет. В часах был встроен радио будильник, который будил его по утрам любимым классическим радио. От звуков классической музыки по утрам Ирбису не так было тяжело вставать.

Избавившись от неприятных воспоминаний, Ирбис попытался перевернуться на другой бок. Однако из этого ничего не вышло. Что-то большое, теплое завернутое в одеяло препятствовало этому шагу. Он предпринял еще одну попытку открыть, наконец, глаза. Сейчас это вышло не в пример легче. Он приподнялся на локтях и узрел картину, достойную пера живописца или хотя бы фотохудожника.

На широкой кровати лежала молодая, цветущая, прелестная женщина. Её темно-каштановые волосы разметались по подушкам в каком-то волнительном беспорядке. Сонный румянец раскрасил её белоснежное личико.  А сама она, свернувшись уютным клубочком и завернувшись в одеяло, отвернувшись к стене, улыбалась во сне. Ирбис не удержался и поцеловал её нежно и осторожно, боясь разбудить. Она насторожилась во сне, а потом улыбнулась еще раз,  плотнее завернувшись в одеяло.

Но, знаете, есть такая пелена, которая укрывает вас своим туманом, чтобы не так резко происходило пробуждение. Ирбису показалось, что послесонная пелена еще не до конца спала, так удивительно было пробуждение. Все казалось таким нереальным. И стены комнаты, преобразившиеся в свете раннего утра в золотые своды царской палаты и лучи Солнца, пробивавшиеся сквозь щели в занавесях штор, освещавшие маленькими прожекторами самые темные уголки и лежащая рядом с ним красавица, так прекрасно улыбавшаяся во сне. Все было таким нереальным!